Был хороший осенний питерский вечер. Как это обычно бывает, даже в одиннадцатом часу было светло. Вечер был бы и правда прекрасен. Если не одно «но». На телефон частного сыщика поступил звонок. Испуганный и дрожащий голос рассказал нечто страшное, но только после того, как убедился, что трубку взял Зубов. Слава безупречного, и преданного работе сыщика ходила, хотя нет... гуляла по окрестностям Питера. Дом на улице Перевалочной напоминал дворец. Красивая парадная, кованные ручки и редкая мраморная плитка, все это было покрыто пылью. Квартира первого этажа была без решёток, даже в такое неспокойное время.
Дверь была открыта, а на тумбочке сидела, заплаканная лет тридцати женщина. Зубов понял, что именно она и была инициатором испорченного прохладного вечера. На полу были стамески, пила, молоток и другие инструменты, и много поломанной мебели. По словам потерпевшей, которая жила одна, она не понимала, кто и зачем так мог поступить. Разбитые стулья, упавший шкаф, дверь, которая простились со своими петлями. Больше всего пострадал бабушкин дубовый шкаф. "Сколько себя помнила", - сказала гражданка, -" он всегда стоял в углу спальни". Он был тяжёлый и громоздкий и вряд ли кто-то решился бы его двинуть, а если было желание, то вряд ли это было по силам "дизайнеру". В шкафу не было денег, драгоценностей или тайников, только блузки, платья и другие "тряпки". Теперь этот раритет ожидала мусорка.
От сыщика посыпались стандартные вопросы, о местонахождении данным вечером, о наличии недругов и о запасных ключах. Врагов не было, субботний вечер прошёл на работе. Прошёл бесполезно, так как назначенная крупная сделка, была просто тратой времени. А запасных ключей лет 20 она не видела. Кажется, следствие зашло в тупик.
Отсутствие мотива не поддавалось логике. Зубов знал, как работают местные "домушники", но в беспорядке в квартире и искалеченном шкафу не было смысла.
Ему казалось, что он что-то упустил. Вечерний визит должен был чем-то помочь. Никто и не говорил, что сыщиком быть легко, да и кому сейчас легко. Зубов пришёл в восьмом часу. У двери стоял молодой парень и не решался позвонить в дверь. Зубов задав странный вопрос "никто не отвечает?", подтолкнул его нажать на старый дверной звонок. Дверь открыла недавняя потерпевшая. Её лицо было полно удивления, которое было посвящено не сыщику. Это был сводный брат, решивший поступать в один из вузов культурной столицы, решил навестить сестру. Оба проследовали на кухню. Из лёгкого разговора, Зубов понял, что их отношения не назвать тёплыми. А тема о матери, у обоих любителей чёрного чая, вызвала тоску. Молодой человек, тоже помнил эту квартиру и старую мебель. Хотя с 6 лет жил отдельно, с бабушкой. Перед уходом Зубова, начались разговоры о городе.
Для паренька были непривычны новые слова, такие как парадная, поребрик и шаверма. "Кстати, о шаверме" -, поддержал разговор юный абитуриент, " тут такой смешной логотип". Подойдя к окну спальни он указал, перебинтованным пальцем, на ларёк через дорогу. Тут, положившись полностью на интуицию, Зубов скрутил парня. Никто не понял, что произошло. "Всё под контролем!" - убедительно крикнул сыщик. Бывший капитан милиции начал приводить доводы. Вход в парадную расположен с другой стороны, от окон спальни, поэтому он не мог видеть тот ларёк раньше, а перебинтованный палец и метающийся взгляд по квартире все больше подкармливал интуицию отличного сыщика.
Таких шатких улик и судебных угроз оказалось достаточно. Парень, чьи глаза наполнитель слезами, тут же выложил все. Он помнил, как после смерти матери все пошло не так. Отчим не уделял внимания, а потом и вовсе отвёз его к бабушке. И пока его сводная сестра жила в большом городе, он рос в тяжелых условиях. В памяти ребёнка оставались воспоминания о маме, в том числе и она рассказывала, что этот шкаф хранит настоящие сокровища. И он хотел восстановить справедливость. Именно он попросил друга побыть тем самым дотошным клиентом и потянуть время. Но богатств, в скромной квартире, он не нашёл.
Лицо женщины было то-ли испуганное, то-ли удивлённое. Она не знает ни о каких ценностях, хотя прожила в квартире всю жизнь. Зубов не хотел верить в такую, почти сказочную причину. Усадив обоих на диван, он сам стал исследовать шкаф. Как это обычно принято, ремонт за такими тяжёлыми объектами не делали, а зачем. Обои можно было не клеить, все равно никто не увидел за "раритетом". Все было аккуратно выкрашено.
За обещание вести себя положительно, молодому человеку сняли наручники. И усилиями троих, разбитый шкаф напоминающий склад досок тронулся с места. На заднике его было простая надпись "мама, Таня, Саша" и три отпечатка рук, одна из них была совсем крошечная. А на маленьких гвоздиках запылилась старая фотография, о том совместном ремонте.
